Наследник - Страница 54

– Выходит, «Альдейгьюборг», это «Город Волны»? – попробовал перевести Славик. – Правильно?

– Скорее всего, да. Точное значение, вернее – спектр значений этого слова утеряны. Надеюсь, однажды ты сам разберешься.

– То есть как – сам?

– Заходи почаще в гости к Трюггви. Дружина Рёрика остается зимовать в Ладоге, разве что в теплое время года сходят за товаром в Киев-Кёнугард.

– Значит, они упоминали Киев? Это же далеко! И потом, вы сказали: «в гости к Трюггви»? Да если я отсюда выберусь, за Дверь больше – ни ногой!

– Не зарекайся. Тише, кажется, к нам Эцур идет.

Время подступало к вечеру, дружина собралась трапезничать – требовать от походных условий обязательной степенности никто не собирался, каждый берет себе хлеба и копченого мяса, запивают прихваченным из Ладоги светлым пивом. Хёвдинг всего лишь хотел пригласить родичей Хельги-бонда разделить вместе со всеми пищу. Вигольв поблагодарил, причем по лицу сурового Эцура было видно, что слова старика ему приятны и близки сердцу: норманны любили красивую и вежливую речь.

Наскоро перекусили, затем снова устроились на гладких досках под резной головой невиданного рогатого дракона, украшавшего носовую часть корабля. Славик, чувствуя себя если уж не в полной безопасности, то по крайней мере вполне уверенно, задремал на солнышке – дрэки покачивает на волнах, плеск разрезаемой форштевнем воды, обстановка самая умиротворяющая. Ничуть не похоже на страшный первый день, проведенный в плену у грозного Рёрика.

– …Подходим, – Гончаров ткнул кулаком Славика в плечо. – Самое время, закат. Прекрасно успеваем.

Точно, никакой ошибки. Прямо по курсу большой остров, отсеченный от материка двумя широкими рукавами реки, справа угадываются очертания камня в форме головы ящерицы. Норвежцы сели на весла, аккуратно подводя судно к топкому берегу. Как по заказу пристали возле гигантского валуна, не надо прыгать в воду.

– Желаю удачи тебе и твоему молодому родичу, – кивнул на прощание Эцур. – Пусть вас хранят боги. Вы всегда будете желанными гостями в моем доме, Вигольв, сын Сигурда, и ты, Слейф…

Гончаров снял с пояса серебряную фигурку волка и с полупоклоном вручил хёвдингу: если не захотел брать деньги, то от подарка, особенно символизирующего одного из священных животных Одина, точно не откажется: это добрый знак. Отдарился за услугу как полагается, призвав в помощь доблестному и славному Эцуру и его людям духов Асгарда.

С тем и расстались – норвежцы, отталкиваясь от здоровенного камня веслами, вышли на середину реки, снова подняли парус и корабль заскользил в сторону моря.

– Тут совсем рядом, – заметил Славик, доселе не веря, что находится буквально в двух шагах от привычного и родного дома. – Я помню дорогу, зарубки на деревьях оставлял…

– Знаю. Сережа мне рассказал.

– А… А если они заперли Дверь изнутри? Как мы попадем в Питер? Нельзя же держать ее открытой неделю напролет?

– Слава, успокойся. Я обещаю, что через полчаса мы наконец выпьем кофе в квартире на Мойке. Есть способы открывать Двери с этой стороны. Ты просто не в курсе…

* * *

Первый день по возвращению в город начался отвратительно. Славик проснулся незадолго до половины одиннадцатого утра с гудящей головой, слабостью во всем теле и ноющими мышцами.

Вдобавок, дом оглашался необычными звуками, поначалу Славик решил, что Владимир Платонович включил телевизор и наслаждается мексиканским сериалом, в котором речистая Фернанда-Хуанита устроила громкую выволочку неверному мужу – в сугубо холостяцкой квартире женщина может плакать в единственном случае: если случайно заработал ужасающий телеканал «Зона Романтика»!

Пришлось вставать, натягивать тренировочные штаны с футболкой и идти на кухню, выяснять, что приключилось – всхлипывания и приглушенные голоса слышались именно оттуда. В висках гудит, колени подрагивают, общее самочувствие оставляет желать лучшего, а тут еще новая неведомая проблема… Сколько же можно, кто ответит?

Так и есть. Вся компания в сборе. Выглядящий злым и не выспавшимся Серега уселся на подоконник, озабоченная Наталья возится у газовой плиты, движения нервные. Гончаров, наоборот – образец невозмутимости, попивает чай из фарфоровой чашки Людмилы Владимировны.

В центре всеобщего внимания находилась зареванная красноглазая Алёна, поминутно вытиравшая нос бумажными салфетками. На вошедшего Славика посмотрела взглядом побитой собаки, отвернулась и снова начала шмыгать носом.

Что происходит, черт побери? Откуда она здесь? Прилетела из Лондона? Почему выглядит, как героиня греческой трагедии?

От высокомерной, уверенной в себе девицы и следа не осталось, Алёну будто подменили: растрепанная, несчастная и подавленная. Кто-то из родных умер, что ли?

– Слава, садись, наливай чай, – хладнокровно сказал Гончаров. – У нас чрезвычайная ситуация.

– Вся моя жизнь теперь одна большая чрезвычайная ситуация, – хрипло ответил Славик. – Почему остальным должно быть лучше?

– Скотина! – выкрикнула Алёна и закрыла лицо ладонями. Ее начало сотрясать от сдавленного плача.

– Ее уволили, – подал голос Серега. – Без объяснения причин. И выперли из Англии в двадцать четыре часа как нежелательную персону.

– Это еще не все, – дополнил Владимир Платонович. – Исчезли все деньги с кредитной карточки и банковского счета, больше ста тысяч фунтов стерлингов, немалая сумма. Карьера рухнула. Из жилья в Питере осталась однокомнатная квартира, где живет бабушка… Очень похоже, что в случившемся виновны мы и никто больше.